Андрей Шишкин: "Золотой маской" театр не оценить

В чем богатство Екатеринбургского оперного?

В беседах с театральными деятелями часто неловко спрашивать о коммерческой стороне творчества, доходных спектаклях, прибыли и инвестициях. Кажется, что театр и бизнес всегда стоят по разные стороны.

Так ли это на самом деле, в чем богатство современного театра и где брать средства на золотомасочные спектакли - об этом корреспондент "Уралинформбюро" побеседовал с директором Екатеринбургского театра оперы и балета Андреем Шишкиным.

- Андрей Геннадьевич, последние два года екатеринбуржцев, как и жителей других городов России, кризис вынуждает отчаянно экономить. Как это сказывается на посещаемости и бюджете театра?

- Не скажу, что зрителей на оперных и балетных спектаклях в этом сезоне стало меньше. Наполняемость зала превышает 90%. Мы к этому результату шли с 2006 - не кризисного года, когда я только пришел на пост директора театра. Средний показатель посещаемости в то время составлял чуть более 40%, а бюджет был копеечным.

Два года спустя мы получили первый грант Министерства культуры России в 140 миллионов рублей. Это дало возможность реализовать множество планов, и, прежде всего, начать новую кадровую и репертуарную политику.

Выросло количество гастрольных поездок большим составом. И не только в Москву, но и за рубеж.

Мы стали активно использовать современные инструменты развития театра - привлекать со стороны режиссеров, хореографов, дирижеров, ставящих спектакли в иной стилистике. Диверсифицировав репертуар, мы стали номинироваться на "Золотую маску" и добиваться там признания.

До этого нас частенько попрекали золотомасочными успехами Екатеринбургского театра музыкальной комедии, который раньше заявил о себе на этом конкурсе. Но я и весь коллектив понимали, что для "Маски" нужен иной репертуар. Ведь афиша Екатеринбургского театра оперы и балета традиционно состояла из спектаклей классического репертуара.

- То есть, у театра появился бюджет и возможность экспериментировать?

- Бюджет у театра был всегда. Только 10 лет назад он составлял 70 миллионов рублей, а сейчас 500 миллионов. 10 лет назад доход театра не превышал 14 миллионов рублей, а сейчас равен 111 миллионам.

Мы повысили заработную плату всем работникам театра. Сейчас ее средний уровень - 43 тысячи рублей. Подчеркиваю, средний. Есть артисты, которым мы платим значительно больше.

Не думаю и не верю, что кризис последних двух лет сведет на нет все наши достижения. Но мы должны творческие планы соизмерять с экономической ситуацией, и мы это делаем.

- Приходится жертвовать?

- У нас очень большая репертуарная афиша - 22 оперы и 20 балетов. В 2015 году мы ее сократили до 16 спектаклей. Дело в том, что некоторые постановки идут даже не ежемесячно, а раз в два месяца. Это дорого в сегодняшних экономических условиях. Мы, конечно, "наступили на горло собственной песне", обидели тех, кто готовил сольные партии и был занят в этих спектаклях. Но это правильный выбор – пожертвовать малым, чтобы сохранить главное.

Не все принятые с целью оптимизации решения оказались верными. В 2016 году мы покусились на святое - сократили количество премьерных спектаклей, которых в сезон бывает не менее четырех, а в 2014 году с учетом одноактных балетов Вячеслава Самодурова было даже 5. В нынешнем сезоне решили подстраховаться - выпустили одну оперу "Кармен" и два балета. И просчитались, потому что не взяли в расчет такую величину, как премьерный зритель. В структуре денежных поступлений существенна именно доля доходов от премьерных постановок последних трех сезонов. Поэтому в новом 105-м сезоне постараемся вернуться к четырем премьерам.

- А как обстоят дела с гастрольными поездками?

- В последние годы мы стабильно и много выезжали на гастроли, фестивали, в том числе за границу. Министерство культуры финансировало эти поездки. В Тайвань нам удалось вывезти большую труппу, и мы играли там 7 спектаклей в полных декорациях.

Сегодня многие гастрольные поездки нам недоступны. Мы соглашаемся выехать за счет приглашающей стороны. Сами не можем тратить на эти цели ни рубля. Выезд "под ключ" оплачивает организатор, принимающая сторона. Таким образом в декабре прошлого года смогли поехать на фестиваль золотомасочных спектаклей в Санкт-Петербург, в августе этого года с одноактными балетами собираемся в Таллин. А ведь театр, поверьте, держится на двух столпах – премьерах и активной гастрольной деятельности.

- А как же конкурсы, "Золотая маска", которую в России сделали мерилом успеха театральной деятельности?

- Что не совсем правильно. Потому что миссий и оценок у театра множество. Например, зрительские посещения.

Да, мы стали выезжать на "Маску", но не потому, что жаждали этого. Просто пришло время, изменился репертуар. Я уже говорил, что особенность и достоинство нашего театра – сильнейшая труппа с богатым классическим русским репертуаром. Если вести речь об опере, то это и "Царская невеста", и "Пиковая дама", и "Руслан и Людмила" и "Князь Игорь". Все это мы делали в живописных декорациях, с хорошими режиссерами и дирижерами.

Оперная труппа характеризуется количеством напетых партий. Чем больше партий – тем богаче труппа. Мы создавали это богатство ежедневным трудом, но до поры до времени без "Золотой маски". А желание экспериментировать было всегда, и я, например, не скрывал от коллектива свою мечту поставить "Сатьяграху" на санскрите.

Понимание того, что наступило время творить что-то новое, пришло в юбилейный для театра год, после постановки оперы "Борис Годунов", открывшей 100-й театральный сезон. Театр к этому времени пресытился спектаклями с юртами в масштабе один к одному, с полями в виде фотообоев и так далее.

И тогда мы поставили оперу Сергея Прокофьева "Любовь к трем апельсинам". Это уже был спектакль иной стилистики, обусловленной самим материалом - нереальное место действия, нереальные персонажи. Приглашенный художник и режиссер Уве Шварц убедил в том, что существует иной театр, иная культура, что путь театра значительно шире того, по которому мы шли долгие годы. Наличие хорошо подготовленной труппы, оркестра, хора, вокалистов идеально легли на предложенную режиссуру и сценографию.

- Насколько близок такой эксперимент театру, есть ли в этом коммерческая составляющая?

- Это, в первую очередь, творчество. У нас открылось второе дыхание. Главное - спектакли такого плана нашли своего зрителя. Билеты на традиционные и стилистически новые спектакли – и это еще одна традиция последних 10 лет - продаются за неделю до того, как поднимется премьерный занавес. Это тоже критерий оценки деятельности театра!

В Министерстве культуры РФ пытаются оценить нашу работу через количество показанных спектаклей, требуют загрузку зала в 85%. Этак можно изо дня в день "крутить" Карабаса-Барабаса. Я знаю 101 способ, как сделать эти 85%.

Главное - нужно видеть и ценить артиста. В большей степени, чем режиссеров и дирижеров, которые могут меняться.

Не случайно иностранные деятели искусств завидуют, что при постановке спектакля нам не надо проводить кастинг, искать актеров по всему свету. И тому, что спектакли в наших театрах идут 100 раз, а не 10, как в Европе. Все это благодаря постоянной и хорошо подготовленной труппе, которую надо холить и лелеять, и в этом я вижу свою главную миссию.

Другая важная задача заключается в том, чтобы делать спектакли не похожие один на другой, сочетать в афише театра классические и новаторские, веселые и серьезные, легкие и философские постановки. С одной стороны "Сатьяграха" - с другой "Пассажирка", которую екатеринбургский зритель увидит в сентябре этого года и еще раз оценит творчество дирижера Оливера фон Дохнаньи.

Пять лет назад в театр пришел Вячеслав Самодуров, под руководством которого балетная труппа становится центром по производству оригинальных идей в современной хореографии, например, одноактных балетов. Но прошло время, и мы вновь выводим на сцену "Шелкунчика", потому что сюжетные балеты востребованы публикой, потому что "Лебединое озеро" всегда будет кассовым спектаклем. Но правильно и то, что наряду со зрелищными костюмированными балетами в академическом театре есть новые формы от балетмейстеров-новаторов.

- Вы говорите о том, что основа основ театра - эта постоянная труппа. Но корифеи могут уйти в любой другой театр, а денег на ангажирование звезд все меньше…

- Ищем молодых и перспективных в профессиональных училищах, боремся за то, чтобы лучшие вокалисты не уходили в ту же Мариинку, хотя этот театр по части возможностей нам не соперник. Учитываем все нюансы и настроения вокалистов. Расхожая психология вокалиста - выучив партию Риголетто, можно продать себя любому театру. А в нашем театре идей есть партия Ганди в "Сатьяграхе", и мы - единственный в России театр, поставивший это спектакль.

- Может ли попечитель, меценат, влюбленный в искусство успешный бизнесмен взять на себя расходы по постановке спектакля или оплатить гастроли?

- Ни попечителям, ни благотворителям это не под силу. Да этого и не нужно. Бизнес помогает театру, оплачивает некоторые виды расходов, которые мы не можем покрывать бюджетными средствами. От спонсоров важна не общая масса денег, а разнообразие форм.

Наши собственные доходы – то, что мы зарабатываем – это 21% общего бюджета театра. Все остальное оплачивает государство.

Оно было и будет главным инвестором, потому что наличие в стране оперного театра символизирует степень развитости общества. Потому что театр с постоянной труппой, способной на сложную классическую и новаторскую постановку, может быть только в великой стране.

Есть рынок, есть спрос на то, что мы делаем. Ежедневно театр принимает 900 зрителей. Это 250 тысяч в год, 2,5 миллиона за 10 лет.

- Нравится быть успешным?

- Нравится работать в успешном театре, радует, что о нас много пишут и говорят, что в Екатеринбурге есть пространство, есть среда, которая сопутствует нашему успеху. Цель – оставаться успешными как можно дольше!

Беседовала Наталья ГОРБАЧЕВА